Море, влекущее и опасное, всегда было для человека великим чудом. Оно разъединяло и связывало, по нему плыли завоеватели и торговцы, с его помощью открывали мир и себя. Средиземное море — колыбель европейской цивилизации — стало и ареной древнегреческих мифов. Франсуа Буше («Триумф Галатеи»), Валентин Серов («Похищение Европы») и Иван Мясоедов («Поход минийцев») — все они, каждый по-своему, воскрешают вечно молодые события древности.

С мифом неразрывно связан и символ — отблеск незримого и вечного в земных вещах. Главный морской символ — раковина — в античности была связана с Афродитой, приплывшей на ней в свою первую гавань — Пафос на Кипре. Поэтому раковины воплощали женское начало, рождение и плодородие. В христианстве раковина сохранила свое символическое значение, но теперь уже была посвящена новому идеалу женщины — Деве Марии. Кроме того, в ее смысловой ряд добавилось крещение (новое рождение в Боге), а ракушки морских гребешков стали символом паломничества, в частности, в город Сантьяго-де-Компостела, где лежат мощи апостола Иакова Старшего.

Еще до того, как человек научился совершать далекие морские странствия, он использовал море как почти неиссякаемый источник пропитания. Отсюда один из древнейших и важных сюжетов искусства — рыбаки и их труд. Это может быть тяжелая работа, как показано на литографии Карла Федерле по оригиналу Андреаса Ахенбаха «Рыбаки на Северном море». Но иногда рыбная ловля превращается в блаженное занятие, соединяющее чистое удовольствие с почти философским созерцанием (работы Константина Первухина «Море» и Владимира Ветрогонского «Хоста. Рыбаки»).

Море дарит человеку не только пищу, но и идеальный отдых. На побережье —это искушающая истома «дольче фар ниенте» (сладкого безделья) под музыку прибоя и лютни, представленная в литографии Фердинанда Пилоти по оригиналу Августа Риделя «Рыбак на берегу Неаполитанского залива». Этюд «Купание» Дамиана Шибнева воплощает другую сторону отдыха – плавание в освещающих волнах.

Буря на море, в реальности страшная и ненавистная, в духовной жизни имеет скорее положительный оттенок. Красота бушующего моря пользовалась популярностью среди художников и заказчиков, начиная с XVII века. В эстетике романтизма шторм связан с идейным миром «возвышенного», то есть всего, что возбуждает чувства неудовольствия и опасности, но при этом очищает душу, побуждая ее к слиянию с высшим началом. Власть рока, борьба, свобода и надежда — важнейшие черты романтического мироощущения — явлены в образах бурь с исключительной силой и полнотой. Отголоски романтизма ощутимы и в работах конца XIX — начала XX века, например в рисунке Адольфа Менцеля, где бурное море помещено среди обычных вещей как мечта об идеале, или в эскизе «Какой простор!» Ильи Репина, с его аналогией бурлящих волн и чувств влюбленной пары.

Но бури кончаются, и спокойная гладь воды, блестящая в лучах солнца или луны, возвращает нас к античной идиллии, мифологической полноте бытия. Это может быть «чистая» марина (И. Репин, Н. Дубовской, П. Уткин) или своеобразная морская ведута, где изображен приморский город в дымке мечты — Читта Нуова Клода-Жозефа Верне (в копии К. Круговихина), Феодосия Ивана Айвазовского или Венеция Алексея Боголюбова.